В сентябре Вим Вендерс собирался снимать документацию о Пине Бауш.
Теперь самым известным фрагментом из ее спектаклей, наверное, останется начало фильма Альмодовара "Поговори с ней" - На сцене, среди черных стульев стоит женщина, внезапно срывается, словно слепая набегает на стены, падает. В последние секунды мужчина в костюме успевает раскидать перед ней стулья. В глубине сцены вторая женская фигура, худая, в ночной рубашке, с выступающими ключицами, как сомнамбула, как тень повторяет все движения первой - налетает на стены, медленно падает, снова встает. Звучит "O let me weep" Пёрсела для голоса, виолончели и клавесина. В зале плачет главный герой фильма.
Мы перехали в Вупперталь 11 лет назад. Я знал, что там родился Энгельс и ездит подвесной травмай. Возле остановки трамвая Schauspielhaus иногда висели растяжки "Ein Stück von Pina Bausch". Так безымянно анонсировались премьеры, только потом они получали названия. Потом я как по календарю отмерял по ним годы. То был год "Cafe Müller", то - "Bandoneon", этот - "Vollmond". По-немецки Stück значит и спектакль, и часть. Часть Пины Бауш стала мной. Она говорила со мной на языке, который я понимал каждой клеткой и не могу теперь перевести ни на русский, ни на немецкий. Она говорила с моей кровью и я ревел.
Однажды на чужой вечеринке я так растанцевался, что залил красным вином новые обои хозяина дома, уронил саму хозяйку на паркетный пол и получил от одного гостя в полосатых штанах чересчур восторженные комплименты и обещание устроить собеседование в труппе Бауш, где он работает. Через месяц я попал в рай. Вход в репетиционную был спрятан на довольно грязной улице между Макдональдсом и сексшопом. Я долго не решался войти, потом долго подслушивал сквозь двери пианино тапера и гулкие прыжки танцоров. Конечно, ничего из моих танцев не вышло, вся труппа имела классическое балетное образование, а благодетель в полосатых штанах значился там бухгалтером и, наверное, просто хотел переспать. Но, "wer die Schönheit angeschaut mit Augen ist dem Tode schon anheimgegeben", я побывал в раю.
Эта худая женщина с ключицами как у моей мамы изменила мир. Она научила танец искренности и иронии. Она засыпала сцену гвоздИками и выводила на сцену бегемота. Она однажды дала в вуппертальской газете объявление о наборе пенсионеров и поставила с ними самый пронзительный танец о молодости. "Меня не интересует как вы двигаетесь - меня интересует, что вами движет".
Сейчас я живу в Гамбурге. В Гамбурге есть зрелищный, гомоэротичный, самобытный Джон Ноймайер, но он будто переводит свои мысли (и чужие) в танец. Она танцевала напрямую.
Пина, поговори со мной.
